В XX веке Россия пережила несколько демографических кризисов, образование которых связывают со следующими событиями: Первая мировая война, Гражданская война, голод, коллективизация и массовые репрессии, Вторая мировая война, депортации народов, послевоенный голод.
Первый демографический кризис в России
демографический кризис смертность воспроизводство
Первый (1914-1922) демографический кризис в России связан с Первой мировой войной (1914--1918) и Гражданской войной (1917--1922).Он начался во время Первой мировой войны и революции, Гражданской войны и интервенции, эпидемий и голода 1921- 1922 гг. Большие масштабы приобрела эмиграция из России. В 1920 году численность населения России составляла 88,2 млн. Общие демографические потери в России за период 1914-1921 гг. (включая потери от снижения рождаемости) оцениваются от 12 до 18 млн. человек. Во время Первой мировой и гражданской войн рождаемость резко сократилась, но к середине 1920-х годов жизнь населения, тогда, по преимуществу, крестьянского, России, Украины, других районов СССР нормализовалась, и восстановилась довоенная высокая рождаемость.
Второй демографический кризис в России
Второй демографический кризис был вызван голодом 1933-1934 гг., коллективизацией и массовыми репрессиями (1930--1953). Общие потери населения России за этот период оцениваются от 5 до 6,5 млн. человек. В 1930-е годы начался резкий спад рождаемости, при этом смертность оставалась на высоком уровне. По мнению А. Г. Вишневского, демографические потери только в период 1926--1940 годов составили 9 млн. чел. Впрочем, среди многих историков распространено мнение, что при сохранении высокой рождаемости и недостаточно быстрой индустриализации, число умерших от голода или других лишений могло бы быть существенно выше. Поскольку переход к урбанизированному индустриальному обществу с умеренной рождаемостью в России (и союзных республиках) начался гораздо позже стран Запада, а протекал крайне быстро, он неизбежно стоил больших жертв населению.
Третий демографический кризис в России
Третий демографический кризис приходится на годы Великой Отечественной войны, связан с самой войной, депортацией народов, послевоенным голодом. Численность населения в 1946 г. составила 98 млн. человек, тогда как в 1940 г. -- 110 млн. С учетом снижения рождаемости общие потери России в этот период оцениваются от 21 до 24 млн. человек. Для изменения рождаемости в конце 1960-х гг. и в середине 1990-х гг. большое значение имели «демографические волны», вызванные прежде всего резким снижением числа родившихся в годы Великой Отечественной войны.
Годовщина событий августа 1991 г. всегда навевает воспоминания о катастрофе 90-х. Какой ценой дались либеральные "реформы", обернувшиеся погромом государства и всех сфер жизни общества? Если в политике, экономике, социальной, культурной сферах на этот счет еще возможны какие-то дискуссии, вызванные сложностью вопросов, то в демографии такой вопрос стоять вовсе не должен. Демографические потери, которые понесла Россия в 90-х, поддаются точному вычислению. Такие попытки предпринимались и ранее, однако все они были более или менее приближенными, что позволяло придраться к ним и даже обвинить в предвзятости. Накануне.RU провело анализ демографических потерь 90-х.
Потери населения вычисляются как разность между фактическим населением России, которое она имела к началу 2000-х, и потенциальным населением, которое имела бы Россия, если бы рождаемость и смертность остались на уровне 1990 г. (при одинаковой миграции в обоих случаях). Этот прием позволяет избежать обвинений в том, что в 90-х якобы была "плохая демографическая волна" из-за последствий Великой Отечественной войны, что опровергало Накануне.RU в результате предыдущего исследования. В качестве отправной точки в обоих сценариях взята структура населения на 1 января 1992 г., а значит, ссылки на неблагоприятные демографические условия несостоятельны. В сравниваемых вариантах – фактическом и потенциальном – стартовые условия взяты одинаковыми.
Отталкиваясь от той структуры населения, которая была в 1992 г., можно рассчитать, как изменялось бы население России, останься рождаемость и смертность на уровне 1990 г. Это позволяет избежать и второго обвинения – что в 80-х был всплеск рождаемости, на который нельзя равняться. Для этого в качестве базового принят 1990 г. – в полной мере последний год советской эпохи. Демографические показатели тогда уже существенно ухудшились, поэтому ссылки на сравнение с лучшими достижениями позднесоветского времени тоже несостоятельны. Эти два начальных условия позволяют оценить именно те реальные потери, которые понесла Россия в 90-х.
Таким образом, идея расчета предельно проста. В население России 1992 г. введены показатели рождаемости и смертности 1990 г. Все население, отметим, разбито по пятилетним когортам со своим уровнем смертности и (для женщин 15-49 лет) рождаемости, а вычисление основано на известном в демографии методе передвижки по возрастам. Это позволяет смоделировать, как изменялось бы население России и его возрастная структура, если бы все осталось на уровне 1990 г. Расчет проведен для десятилетия – 1992-2001 гг., поскольку рождаемость имеет годичную инерцию. В принципе, если сравнивать десятилетие 1991-2000 гг. с концом 80-х, то результат будет почти такой же.
Отметим также, что на каждом шаге расчета (т.е. после каждого года) для "чистоты" вычисления к общему населению России добавлялся тот миграционный прирост, который по факту был зафиксирован, и распределялся по возрастам между мужчинами и женщинами. Данных о возрастном распределении мигрантов в 90-х Росстат не дает, поэтому в качестве образца взято распределение 2015 г. Это едва ли сильно отличается от 90-х, поскольку миграционный прирост всегда характеризуется большим удельным весом молодого населения (последние 15 лет его структура остается примерно постоянной).
Наконец, для максимального исключения погрешности анализа была проведена коррекция. Был сделан параллельный расчет для тех же стартовых условий, в которых после каждого года вводились рождаемость и смертность, фактически зафиксированные в России. В результате к началу 2002 г. вычисленное население было меньше реального на 0,75 млн. Поэтому величина 75 тыс. в год прибавлялась к потенциальному населению страны, которое было бы при сохранении рождаемости и смертности 1990 г. Таким образом, практически исключив погрешность вычисления, были получены шокирующие результаты.
Результаты. Рождаемость и смертность
На первом графике представлены фактические рождаемость и смертность в России и те, которые наблюдались бы при сохранении условий 1990 г. То есть даже не при улучшении, а просто при сохранении ухудшившихся к 1990 г. показателей. Фактические кривые нанесены сплошными линиями, а ожидаемые – пунктирными, причем синим цветом показана смертность, а красным – рождаемость. В обоих случаях фактические кривые сильно отличаются от ожидаемых: кривая рождаемости лежит гораздо ниже, а смертности – гораздо выше.
Полученный результат полностью опровергает то объяснение, что в 90-х и так был бы спад рождаемости из-за плохой демографической волны. Расчет же показывает, что рождаемость не только не падала бы, но даже немного росла, достигнув 2 млн детей в год. А по факту в 90-х рождалось всего 1,2-1,4 млн. Как видно из сравнения кривых, ежегодные потери по рождаемости составляли 0,5-0,7 млн, а всего за 10 лет – 6,4 млн.
Историк Евгений Спицын справедливо отмечает, что в 90-х не ожидалось никакой "ямы", а демографическая катастрофа стала прямым следствием либерально-демократических реформ. Проведенный расчет полностью подтверждает правоту такого суждения. Спицын назвал цифру потерь по рождаемости 7,5 млн, что ненамного превышает полученные расчетные данные.
Что касается смертности, то ситуация здесь отличается только количественно. Как видно из графика, смертность в России действительно постепенно повышалась бы, что связано со старением населения. Однако по факту она увеличилась намного больше. Ежегодное превышение смертности колеблется в больших пределах, а всего за 10 лет составляет 3,0 млн.
В сумме получается 9,4 млн человек – это те прямые потери населения, которые понесла Россия в 1992-2001 гг., не считая дальнейших обусловленных этим потерь в будущем, вызванных ухудшением структуры населения. То есть либеральные реформы стоили России почти 10 млн жизней!
Общее население
Еще более наглядно это видно на втором графике, где показана фактическая численность населения России и ожидаемая при условиях 1990 г. Если на начало 1992 г. в стране проживало 148,5 млн, то к началу 2002 г. – 145,6 млн. При этом при сохранении демографии 1990 г. в России к началу 2002 г. было бы почти 155 млн. Население продолжало бы медленно расти, и ни о какой катастрофе мы бы просто не знали. Да, негативные явления в демографии продолжали бы нарастать: на первом графике видно, что в 2001 г. смертность почти сравнялась бы с рождаемостью. Однако это все происходило бы очень медленно.
Справедливости ради следует отметить, что условия 1990 г. по рождаемости были почти такими же, как в 70-е и 80-е гг. (чуть менее двух детей на женщину). Это неизбежно привело бы к тому, что население России перестало расти и начало снижаться. Без миграции это произошло бы к началу 2000-х, а население достигло бы 150 млн. А вот при том миграционном приросте, который фактически наблюдался в России (в 90-х это было около 0,5 млн в год, с 2000-х – около 0,3 млн), население страны, включая Крым, достигло бы почти 160 млн и только после этого начало бы медленно снижаться. Примечательно, что этот пик был бы достигнут примерно в 2015 г. (сейчас в России всего 147 млн). И все это могло быть, если бы демография осталась хотя бы на уровне 1990 г. То есть практически до настоящего времени население России медленно бы росло по инерции, оставшейся от советской эпохи.
Этот результат говорит не о том, что с демографией в советской России было все в порядке (здесь тоже не стоит идеализировать), а о том, что в 90-х случилась катастрофа. Медленное ухудшение сменилось падением. Не будем спорить о возможных путях политического и экономического развития в ту эпоху. Наша цель – проанализировать последствия проведенных в России реформ для демографии. Тем же, кто считает, что социалистический строй был уже в принципе нежизнеспособен, напомним про Китай.
"Главной причиной демографической катастрофы явилась порочная идеология либеральных реформ", – отмечает Игорь Гундаров в своей книге "Пробуждение: пути преодоления демографической катастрофы в России". Об этом же пишет и американский эксперт в области создания "управляемого хаоса" Стивен Манн: СССР разрушался с помощью демократических и рыночных реформ. Демографическая катастрофа стала их прямым следствием.
Примечательно, что полученные результаты почти совпадают с последним советским прогнозом 1989-1990 гг. Согласно ему, в 1991-2000 гг. ожидалось, что в России родится 20,2 млн, а умрет 17,7 млн. По сделанному расчету, эти цифры – 19,7 млн и 18,1 млн соответственно (они уже чуть хуже, т.к. к 1990 г. демография ухудшилась). Поэтому рассчитанные потери представляют собой довольно точные данные. Почти 10 млн человек – это цена либеральных реформ за 10 лет.
Наконец, обратим внимание на то, какой была бы структура населения. Уже несколько лет муссируется вопрос о повышении пенсионного возраста, вызванного сокращением трудоспособного населения и увеличением численности пенсионеров. В 2016 г. в России было 36 млн пенсионеров (мужчин от 60 лет и женщин от 55), трудоспособных (от 20 лет) – 79 млн, а детей и молодежи до 20 лет – 32 млн. А в случае сохранения демографических условий 1990 г. сейчас в России было бы 37 млн пенсионеров, 81 млн трудоспособных и 42 млн детей и молодежи.
Отсюда видно, что спустя четверть века основной удар пришелся именно на будущее трудоспособное население. То есть пропорции между трудоспособным и нетрудоспособным населением почти не изменились бы, но зато будущих рабочих рук было бы больше на 10 млн человек! Это позволило бы России гораздо увереннее смотреть в будущее, и вопрос повышения пенсионного возраста сегодня точно не стоял.
90-е гг. почти в буквальном смысле забрали у России будущее – 10 млн маленьких мальчиков, девочек, молодых девушек и парней. Не говоря уже о том пагубном воздействии на детей и молодежь, которое принесли с собой эти "реформы".
https://www.сайт/2017-08-25/demograf_anatoliy_vishnevskiy_o_krizise_rozhdaemosti_roste_smertnosti_i_probleme_migracii
«Что будет с Россией, если останется только несколько крупных городов?»
Демограф Анатолий Вишневский - о кризисе рождаемости, росте смертности и проблеме миграции
Konstantin Kokoshkin/Global Look Press
За первое полугодие текущего года естественная убыль населения выросла втрое по сравнению с 2016 годом - такую статистику Росстат обнародовал в середине июля. Показатели рождаемости снизились на 11%, а число умерших в среднем превысило число родившихся в 1,2 раза - и потери в численности населения не компенсируются даже миграционным притоком. Демографы отмечают, что из-за высокой смертности и низкой продолжительности жизни кривая численности населения в ближайшее время пойдет на спад. О том, что не так с демографической политикой в России и почему выдача материнского капитала не сработала, в рамках лекции «Другой разговор» в Ельцин Центре рассказал директор Института демографии НИУ ВШЭ Анатолий Вишневский..
Что происходит с рождаемостью?
В последнее время у нас материнство стареет. Еще недавно у нас была высокая рождаемость в женском возрасте до 20 лет, самой рожающей группой была группа 20-25 летних. В 90-е годы ситуация изменилась: стала снижаться рождаемость в возрасте 20-24 года, и стала повышаться в группе 25-29-летних. Эта тенденция была раньше по всей Европе, но до нас дошла в 90-е годы. Почему это произошло? В прошлом, чтобы у женщины выжило два ребенка, она должна была рожать шестерых. В дореволюционной России только на первом году жизни на 1000 человек умирало где-то 250-300 младенцев. Сейчас же младенческая смертность очень низкая: в России умирает 6-7 младенцев на 1000, и этот расклад еще отстает от того, что мы видим в более развитых странах - там уже 2 младенца на 1000. И если раньше умирало такое количество детей, но в конечном счете где-нибудь двое из всех родившихся у женщины выживало, то сейчас, если вы хотите иметь двоих детей, достаточно родить двоих детей.
Но почему тогда дети рождаются позже, а не раньше? В 1960-е годы в Европе произошла контрацептивная революция: люди научились управлять рождаемостью и могут родить тогда, когда хотят. Кроме того, увеличилась продолжительности жизни, и если раньше родители боялись умереть, не поставив детей на ноги, сейчас ситуация другая. Женщины (и не только женщины) это поняли, и в 70-е годы начался этот сдвиг в материнском возрасте. Это высвободило огромное количество времени и энергии: женщина может получить образование, сделать карьеру, достичь какого-то материального достатка. Это никто не организовывал специально: произошел совершенно синхронный поворот в разных странах, это логика жизни. Но мы вступили на этот путь только в 90-е годы и получили сдвиг только сейчас.
Маргарита Власкина/сайт
Статистически в последние годы мы находились на кривой рождаемости, которая повышалась. Но она и должна была повышаться - если посмотреть на предыдущие периоды, то этот показатель идет «волнами». И теперь число рождений будет неизбежно сокращаться - это ни от кого не зависит. При этом собственно «рождаемость» — то есть количество детей на одну женщину — может оставаться прежним. Но уменьшается количество рождений. Сейчас у нас к материнскому возрасту подходит поколение женщин, которые родились в 90-е годы (в период предыдущей демографической ямы). Их меньше, соответственно у них будет меньше детей.
Есть еще один график — сравнение рождаемости в России с другими странами. Самый верный показатель — сколько детей родила женщина в каждом поколении за всю свою жизнь. И он не сильно отличается от того, что мы видим в Европе; наоборот, есть страны, в которых этот показатель ниже, чем в России: в Германии, Италии, Японии. Поэтому нельзя сказать, что она у нас сильно ниже, чем в других странах.
Что в России со смертностью?
Со смертностью у нас дела обстоят совсем иначе. В прошлом мы, по сравнению с европейскими странами, всегда отставали по ожидаемой продолжительности жизни. Но где-то в 1960 году мы с ними сблизились. Я думаю, что большую роль сыграло появление антибиотиков, которое снизило количество смертей по инфекционным причинам. Но после 1960 года мы по этому параметру стали расходиться. И — при неуклонном росте показателя продолжительности жизни в других странах — этот разрыв только увеличивается.
От чего умирают люди? Общую ситуацию определяют сердечно-сосудистые заболевания и рак. За 50 лет во Франции сложилась следующая ситуация: вне зависимости от причины, люди умирают позже — ожидаемая продолжительность жизни выросла на 11 лет.
Недавно Министерство здравоохранения РФ объявило, что мы достигли рекорда по ожидаемой продолжительности жизни — 72 года. Это правда. Но правда и в том, что этот показатель ниже, чем во многих развивающихся странах, например в Мексике.
Наиль Фаттахов/сайт
Если посмотреть статистику за 50 лет в России, то получится, что к 1960 году продолжительность жизни даже чуть-чуть снизилась. Только в некоторых возрастах у нас смертность ниже, чем в 1965 году: иначе как стагнацией это не назовешь.
Сейчас у нас главный рисковый контингент — это взрослые мужчины 35-40 лет, которые вообще не должны умирать.Только в некоторых возрастах у нас смертность ниже, чем в 1965 году. Это связано в целом с более рисковым поведением мужчин, с алкоголизмом, но вообще в России эта смертность недопустимо высока. Во время антиалкогольной кампании в СССР ситуация чуть улучшилась, но потом показатели опять пошли вниз. Сегодня у нас есть определенные успехи с точки зрения статистики, но в основном благодаря снижению младенческой смертности — когда она снижается, вся статистика по продолжительности жизни закономерно растет. Только это не компенсирует высокую смертность в более старших возрастах.
Надо сказать еще и о ВИЧ-инфекции — у нас с этим беда. В развитых странах прекратился рост смертности от СПИДа в последние 20 лет, а у нас нарастает, и, по сути, идет эпидемия. В 90-е годы уровень смертности от этого был нулевой, но нужно учитывать, что смерть от этого фактора наступает не сразу: она отложена на 10 лет и более.
Кроме того, у нас очень высокая смертность от внешних причин. Это не чисто медицинская причина — это убийства, самоубийства, происшествия и так далее. Но даже смерть от ДТП складывается из нескольких факторов — это не только состояние дороги и водителя, но и скорость, с которой на место прибывает бригада скорой помощи. Я видел, как в Европе медики приезжают буквально сразу же после того, как произошло столкновение, и сомневаюсь, что такое есть у нас. В итоге — полный застой в России на фоне непрерывного роста продолжительности жизни во всех развитых странах, к которым Россия в начале 1960-х годов была достаточно близка. Это какая-то системная причина — это не то что некие лихие 1990-е годы или какой-то конкретный министр что-то не так делал. Здесь надо разбираться глубже.
Есть такое понятие — демографический переход. Если меняется причина смерти, меняется и возраст смерти. Таких перехода было два. Один был связан с борьбой с инфекционными заболеваниями — и здесь мы справились. А вот второй был связан с неинфекционными причинами, и вот на этом этапе мы застряли. Я не могу сказать, что в этом виновата только система здравоохранения. Но нужно поставить вопрос: а за что она должна отвечать? Кто-то же должен дирижировать всем, что связано с нашим здоровьем и смертью. Если известно, что у нас высокая смертность связана с ДТП — должен ли Минздрав говорить, что это не наша епархия, или поставить какую-то задачу перед МВД, например? Судят ведь по результатам.
Как на ситуацию реагируют власти?
Все знают, что у нас в 2007 году ввели материнский капитал, и все говорят, что тогда у нас рождаемость стала повышаться. Коэффициент суммарной рождаемости, на который любит ссылаться в том числе и Владимир Путин, действительно рос. Только проблема в том, что он рос и раньше — с 1999 года. Если посмотреть на график прироста числа родившихся, в 2007 году — когда ввели материнский капитал — столбик числа родившихся растет. Но это единственный высокий столбик, после чего все снова спало. Потом опять подскочило — хотя ничего в политике не менялось. Поэтому сколь-нибудь существенного влияния на рождаемость мер демографической политики обнаружить не удается.
Материнский капитал — хороший пропагандистский ход, но с точки зрения рождаемости большого эффекта он не принес.Понятно, что столько, сколько в Китае или в Индии, россияне не нарожают. Надо дать семье возможность иметь столько детей, сколько она захочет. Поэтому, если бы меня спросили, как строить политику, на мой взгляд, должна быть именно поддержка семьи с детьми. Это могут быть разные меры, и я не исключаю, что это может обойтись государству дороже, чем материнский капитал.
«Не должно быть такой политики, когда государство "покупает" детей у семьи»Дарья Шелехова/сайт
Я думаю, что должна быть социальная политика, которая поддерживает семью с детьми, и не должно быть такой политики, когда государство «покупает» детей у семьи. Любая семья должна иметь возможность родить ребенка и чувствовать себя в зоне социальной безопасности. Но когда говорят: «Вот мы сейчас дадим людям деньги, и они родят больше» — я думаю, что это заблуждение. Есть, конечно, определенные категории населения, которые в первую очередь ориентируются на социальные пособия и рожают с расчетом на него. Но это не основная масса населения.
Еще одна вещь — что у нас происходит с абортами, кампания против которых набирает обороты в последние годы. Действительно, в России (в СССР) было колоссальное число абортов. Это связано с тем, что контрацептивная революция, прошедшая везде в 60-е годы, у нас тогда не произошла — мы не получили противозачаточных средств, и даже когда они как-то понемногу просачивались, врачи отговаривали от их применения. В результате вместо предотвращения беременности начались многочисленные прерывания. И хотя в 90-х политика Минздрава не изменилась, число абортов начало колоссально снижаться — поскольку появился рынок и средства контрацепции. Поэтому сегодняшняя кампания против абортов не имеет под собой оснований — потому что их становится объективно меньше. Конечно, аборт — это зло, у аборта нет сторонников. Но сейчас есть возможность практически избавиться от абортов, управляя беременностью.
Еще одно из важных следствий неблагоприятной ситуации со смертностью в том, что планируемое сближение с европейскими странами по возрасту выхода на пенсию — видимо, неизбежное по экономическим соображениям — в отличие от этих стран, не подкрепляется ростом продолжительности жизни пожилых людей. Расходы на здравоохранение в России уже давно совершенно не соответствуют тем вызовам, на которые оно должно отвечать в 21-м веке. В Нидерландах на это тратят около 10% от годового ВВП, в США — 8%, в Турции — около 5%. В России на это тратится около 3,5%. И эта экономия на здравоохранении затрудняет перенос выхода на пенсию: люди не доживают до пенсии, а если доживают, то в таком состоянии здоровья, что уже не способны работать. Если мы поднимем пенсионный возраст с 60 до 65 лет, допустим, что мы получим? Мужчина уже не может найти работу и пойти на нее — и еще не может получать пенсию. Значит, ему все равно придется платить какое-то пособие.
Решат ли проблему мигранты?
Миграция — это вообще больной вопрос, очень сложный и очень серьезный. Население у нас почти не растет, территория огромная, население стареет — у нас возникает куча проблем, связанная с нехваткой трудовых ресурсов и так далее. В России еще есть такая вещь, как западный миграционный дрейф — с востока мигрируют на запад, все просачиваются на ту сторону Урала. Проблема Дальнего Востока — это ограниченность демографических ресурсов. Правительство должно было обеспокоиться, что четверть населения России живет в Московском регионе. Это просто небезопасно. Сельские ресурсы исчерпаны, сейчас высушиваются малые города. Что останется от России, если останется только несколько крупных городов? России нужны люди, но получить их в большом количестве можно только путем миграции.
Казалось бы, это можно решать с помощью миграции, но сделать это не позволяет общественное мнение, и я пока не вижу, чтобы этот вопрос кто-то разруливал. Кто-то сказал раньше: вот у нас возрастная дыра в 90-х годах, можно бы залатать ее миграционным притоком молодежи, и мы бы не знали этой проблемы сто лет. Но это не было услышано — и теперь эта проблема у нас сто лет будет.
«Возникают антимигрантские настроения. Они и у нас есть — хотя я считаю, что у нас на это нет оснований»Joel Goodman/ZUMAPRESS.com/Global Look Press
По такому пути пошли европейские страны, но возникла другая проблема. Как сказал швейцарский драматург Макс Фирш: «Мы хотели получить работников, а получили людей». Люди приехали и остались там жить — и сейчас в европейских центрах можно видеть, что уличная толпа совсем не европейского вида. Возникают антимигрантские настроения. Они и у нас есть — хотя я считаю, что у нас на это нет оснований. Начинаются заявления, что они отбирают наши рабочие места, они не имеют квалификации, что они террористы. Понятно, что когда в одну страну переезжают жители другой, возникает проблема интеграции. Несмотря на эксцессы, которые возникают в европейских странах, во многих это и происходит. Поэтому нельзя сказать, что та же Франция сейчас страдает от мигрантов, которых там действительно много.
Но тут есть другой аспект. В мире произошел и продолжается демографический взрыв, когда население в развивающихся странах резко растет. Еще меня в школе учили, что население планеты — 2 млрд человек, сейчас их 7 млрд. То есть 5 млрд человек появилось только за мою жизнь. В результате возникает навес развивающихся стран над развитыми. Есть прогноз, что до конца века население увеличится до 10 млрд. Сейчас Нигерия уже превзошла по численности Россию, и считается, что ее население может превысить 1 млрд. Весь глобальный север - это миллиард человек, а в Китае миллиард одни только китайцы. Какая-то часть людей хочет переехать, зная, что весь мир живет в Европе. Население развивающихся стран было преимущественно крестьянским, маломобильным. Но когда население растет, места для всех не хватает, и они перемещаются в города. За последний десяток лет 2,7 млрд человек в развивающихся странах переселилось в города. Это люди, у которых есть опыт миграции, они более мобильны, более образованны и плюс ко всему — очень молоды. В той же Нигерии медианный возраст — это 18 лет, половина населения старше этого возраста, половина младше. Это население, которое состоит из подростков. В развитых странах медианный возраст примерно 35-40 лет.
Теперь представьте, что прошло время. Когда-то крупнейшими городами были Нью-Йорк и Токио. Сейчас крупнейшие города находятся в Азии. Люди там чрезвычайно молоды, полуобразованны — они только вышли из села и хотят чего-то в жизни. Вот та среда, которая питает терроризм и вообще любые экстремистские идеи и деятельность просто по определению: масса молодых людей, неадаптированных к жизни, потому что страны очень бедные. А рядом есть богатые страны Европы или Америки. Эта ситуация, с моей точки зрения, совершенно недооценивается. Говорят, что виноват ислам, но он не виноват — просто исламские страны оказались в центре демографического взрыва. Огромное молодое население, оторванное от корней… и здесь есть очень глубокие и далеко идущие опасности для всего мира.
«Люди там чрезвычайно молоды, полуобразованны — они только вышли из села и хотят чего-то в жизни. Вот та среда, которая питает терроризм»Osie Greenway/ZUMAPRESS.com/Global Look Press
Как к этому надо относиться с точки зрения России? Ответ на этот вопрос вообще не только в руках России или другой конкретной страны, его нельзя решить так просто. Сейчас условия задачи непонятны. Политики и дипломаты не касаются этого вопроса, они рассуждают только о том, как препятствовать этой миграции с точки зрения своей страны. Но это все-таки огромный человеческий ресурс, который мы могли бы использовать. Другое дело — как его взять? Мы безусловно имеем проблему и с трудовыми ресурсами, и с возрастной структурой, но это очень непростая задача: должна быть политика, должно быть понимание, а его нет ни у кого — ни у нас, ни в США. Все напуганы растущим миграционным потоком и не знают, что ему противопоставить.
Понятно, что европейская идентичность не может остаться неприкосновенной — она может развиваться и обогащаться за счет разных культур. В этом нет большой опасности, если это остается в рамках каких-то пределов. Есть демограф, который опасается, что в Англию вместе с мигрантами начинают проникать какие-то другие элементы правовой культуры. Но в России мы видим, что без всякой миграции с Северного Кавказа начинают проникать какие-то другие законы. Обеспокоенность этим есть, но что делать? Кто-то требует просто остановить миграцию полностью. Но физически это невозможно.
Что дальше?
Можно ли решить проблемы демографии «начав с себя», а не пеняя на государство? Если я вижу человека, который напился до оскотинивания, я, конечно, могу сказать ему: начни с себя, тебе никакой Минздрав не поможет. Но это же все тоже имеет какие-то корни. Все мы зависим от среды, в которой мы живем — это и инфраструктура, и социальное окружение. Государство само на себя берет большую ответственность. В свое время, в 90-е годы, был такой лозунг «Меньше государства». Сейчас он сошел на нет, государство не захотело «меньше себя», и решило, что его должно быть много. Но в таком случае у него и ответственности должно быть много.
«В России очень плохая структура потребления алкоголя — так называемый «северный тип», когда пьют крепкие напитки большими дозами за короткое время»Caro/Bastian/Global Look Press
Некоторое время назад главным санитарным врачом в России был Геннадий Онищенко, и он вел последовательную борьбу против пива. Заявлял, что развивается пивной алкоголизм и он едва ли не опаснее обычного алкоголизма. При этом известно, что в России очень плохая структура потребления алкоголя — так называемый «северный тип», когда пьют крепкие напитки большими дозами за короткое время. В Европе потребление алкоголя не дает таких последствий для смертности — потому что пьют вино, либо пиво, с которыми вы не получите такую ударную порцию этанола. Мы понимаем, что первое, что надо делать — не вводить «сухой закон», а изменить структуру потребления алкоголя на менее опасную. И она даже меняется — молодежь не набрасывается сразу на водку. Но при этом был человек, облеченный властью, который прямо пытался этому воспрепятствовать. Это только один частный вопрос [от которого зависит демография], но он не изучается, не попадает в госполитику, проблема пьянства ни на каких уровнях не решается. Вместо этого мы гордимся тем, что изобрели вакцину против Эболы. Вот только Эбола — это не наша проблема.
Пока же власти из докладов демографов власти выбирают только то, что им удобно, и цифры, которые видят, приукрашивают в десять раз. Некоторое время назад я с удивлением услышал в выступлении Путина, что есть такой 25-летний цикл колебаний числа рождений. Да, мы это написали. Но это сейчас удобно сказать: «А что вы удивляетесь теперь ситуации с рождаемостью?» Конечно корни нашего неблагополучия растут из СССР, и очень-очень ощущаются до сих пор последствия войны. У нас вообще многое в жизни идет оттуда — не можем мы с этим наследием никак расстаться, оно все время идеализируется. Одно время мне казалось, что будут подвижки демографической ситуации, и правильные слова говорились. Сейчас меня смущает, что ситуация все время приукрашивается, и это никакой пользы не приносит. Сейчас вот ставят цель, чтобы к 2025 году продолжительность жизни достигла в России 76 лет. Но цель эта уже неправильна — этот показатель имеют многие страны, которые в подметки не годятся России. Нет даже понимания, что такое эти 76 лет, если у многих было 80 лет несколько лет назад. Как ее не повысить еще больше, если все это сделали уже давно? Вот в чем вопрос.
Вы можете посмотреть полную версию лекции:
Россия находится в состоянии глубокого демографического кризиса, угрожающего как ее территориальной целостности, так и самому существованию ее государственности.
Большинство жителей России сегодня возлагает надежды на Президента, популярность которого столь высока, что в несколько раз превосходит рейтинг потенциальных соперников. В. В. Путина не без основания можно считать кандидатом на пост президента на следующих выборах. А с учетом возможного увеличения срока президентских полномочий он может стать Президентом на более чем 10-летний срок, достаточный для проведения долговременной политики, учитывающей государственные интересы России, эффект которой скажется уже через несколько лет.
Составители этой записки считают необходимым и возможным,чтобы Президент к следующим выборам подошел с конкретными результатами, такими, как: положительные сдвиги в демографической ситуации, вплоть до превышения рождаемостью смертности. Для этого имеются все необходимые предпосылки.
Повысить рождаемость можно не прибегая к существенным затратам, таким, как увеличение пособий на детей, невозможное при нынешней ситуации. Ни одна из предложенных в данной записке мер не требует значительных вложений из государственного бюджета и не противоречит принципам правового, демократического и либерального государственного устройства.
Между экономическим положением страны и уровнем рождаемости нет прямой зависимости, или она незначительна.
Причины низкой рождаемости лежат преимущественно в духовной, нравственной сфере и обусловлены новыми стереотипами общественного сознания, хотя сказывается и влияние политической нестабильности.
Для выхода из демографического кризиса необходим отказ от государственной политики планирования семьи, что означает не запрет абортов или контрацепции, а полное прекращение любой формы их государственной поддержки, в первую очередь финансирования. Вопрос о контроле над рождаемостью должен стать частным делом граждан.
Ключевым моментом решения проблемы является кадровая политика при назначении чиновников высшего и среднего звена, деятельность которых влияет на демографическую ситуацию: министров образования и здравоохранения и их заместителей, членов комитета по демографической политике, заведующих женскими консультациями и роддомами и др.
Деятельность любых организаций, направленная на снижение рождаемости в России, должна быть безусловно прекращена. Важнейшими являются также меры по изменению отношения общества к семье, возрождению традиционных семейных и нравственных устоев. Они не должны носить примитивно агитационного характера, но быть профессионально подготовленной и проводимой кампанией, направленной на изменение общественного мнения в этом вопросе.
Весьма полезным окажется изменение градостроительной концепции, переориентация ее на частное домовладение.
Демографический переход — процесс снижения рождаемости и смертности — неоднозначное явление. С одной стороны, он помог поднять уровень жизни во многих странах, привел на рынок труда женщин, которые уже не столь многодетны. Выросли вложения в образование и здоровье людей. Эти «окна возможностей» будут в течение нескольких десятилетий доступны развивающимся странам, в которых демографический переход начался недавно. Развитые же страны, пионеры этого процесса, уже пожинают его плоды: быстро стареют, много тратят на пенсии и вошли в пике с рождаемостью, рассуждает в журнале «Демографическое обозрение» ВШЭ ведущий испанский демограф, профессор Мадридского университета Комплутенсе Дэвид С. Реэр .
И прогресс, и немалые издержки – так можно охарактеризовать «сухой остаток» демографического перехода. Его волны (вторая из них приходится в развитых странах на 1950-1980-е годы) всегда резонируют с социально-экономическими переменами в обществе. Более того, по мнению многих экспертов, падение смертности и рождаемости служит одной из первопричин социально-экономических трансформаций. Профессор факультета политических наук и социологии университета Комплутенсе Дэвид С. Реэр придает демографическому переходу именно такой смысл, уточняя, однако, что этот процесс все же является частью общей картины модернизации общества развитых стран (эксперт датирует ее 1850-1975 годами). Признаками модернизации служат повышение уровня жизни и образования, урбанизация, женская эмансипация, вытеснение сельского хозяйства промышленностью и сектором услуг, а также становление общества потребления.
Сейчас, когда страны-пионеры демографического перехода уже вовсю столкнулись с его производными в обществе, уже можно точно оценить его плюсы и минусы, отмечает Дэвид Реэр в статье «Экономические и социальные последствия демографического перехода» , опубликованной в журнале «Демографическое обозрение» . Статья построена диалектически: с одной стороны, автор признает те или иные «завоевания» демографического перехода, с другой, – тут же находит коварную изнанку этих явлений.
Экономика успела извлечь пользу из демографии
В силу многих причин – начиная с развития иммунологии благодаря Луи Пастеру, отступления эпидемий, накопления знаний о грамотном уходе за ребенком и заканчивая более полноценным питанием людей – в двадцатом веке шел процесс снижения детской и младенческой смертности. Это стало влиять на репродуктивные решения: за падением смертности последовало уменьшение рождаемости, связанное с сознательным регулированием воспроизводства. Женщины стали рожать меньше детей. Это позволяло посвящать тем немногочисленным наследникам, которые появлялись на свет, больше внимания, а также высвобождало у матерей семейств время на самореализацию и позволяло им выходить на работу. По некоторым подсчетам, в результате демографического перехода женщины стали в среднем тратить на вынашивание и выращивание маленьких детей не 70% своей взрослой жизни, а впятеро меньше – лишь 14%.
Таким образом, на индивидуальном уровне появились решения, связанные с ограничением рождаемости.
В то же время снижалась и смертность взрослых людей, поскольку рос уровень жизни: улучшалось и питание, и здравоохранение.
Так как снижение смертности предшествовало снижению рождаемости и второй процесс шел медленнее, страны-лидеры демографического перехода успели использовать в экономике «демографические дивиденды». Их суть в том, что численность поколений, родившихся еще продолжает расти, а население остается достаточно молодым и трудоспособным.
Пока длился этот период, и экономика была способна создавать нужное количество новых рабочих мест в ответ на растущий спрос, образовалось «окно возможностей» для резкого экономического подъема. Подобное сильное влияние демографии на экономику видно и на примере стран, которые совершили в развитии резкий прыжок относительно недавно: это «азиатские тигры» (Южная Корея, Сингапур, Гонконг и Тайвань), а также Иран и Бразилия. «Молодая» половозрастная структура населения обычно влияет на рост производительности труда, добавляет исследователь.
Однако период «демографических дивидендов» со временем проходит. В промежутке между концом 1950-х – началом 1980-х численность когорт новорожденных начала уменьшаться. Это означает сокращение населения в трудоспособных и репродуктивных возрастах. Тем самым, демографический переход неумолимо приводит к старению населения и повышению нагрузки экономики пожилыми людьми.
Старение населения привело к созданию пенсионных систем
В то же время, если бы подобных демографических трансформаций не было, их следовало бы выдумать – хотя бы ради появления пенсионных систем. Важность последних трудно переоценить: они остаются неотъемлемой компонентой относительной социальной гармонии.
Ускоренное старение населения становится вызовом всем социальным системам, основанным на межпоколенных трансфертах доходов. Щедрое перераспределение средств оказывается проблематично. Смягчить этот эффект, по мнению ряда экспертов, может то, что «сбережения в течение жизненного цикла в условиях низкой рождаемости и смертности будут вести к более высокому соотношению капитал-труд, что позволит хотя бы частично снизить бремя демографической нагрузки пожилыми», отмечается в статье. Долгое накопление человеческого капитала тоже может приводить к росту уровня жизни, добавляет Дэвид Реэр.
Миграция решает вопрос дефицита рабочей силы
Демографический переход стимулировал миграцию, которая становилась более или менее эффективным средством перераспределения населения. Отдающие страны тем самым уменьшали нагрузку населения на ресурсы, успешнее решали проблемы трудоустройства жителей и получали подпитку для экономики за счет денежных переводов мигрантов на родину. Принимающие же страны решали проблему нехватки рабочей силы.
В то же время сейчас в ряде стран, напоминает исследователь, из-за избыточного миграционного потока страны-реципиенты все чаще ужесточают въездную политику.
Демографический переход популяризировал образование
Описываемые демографические процессы привели к тому, что и у женщин появилась возможность «дообразовываться», и инвестиции в обучение детей выросли, пишет Реэр. «Движение в сторону всеобщего образования детей было отличительным признаком наиболее развитых обществ на протяжении столетия, а в последнее время эту цель преследуют также правительства и семьи в странах развивающегося мира», – указывает исследователь. В целом родители стали внимательнее относиться и к качеству образования детей.
Что касается женщин, то, наряду с демографическим переходом, факторами распространения их труда стали во многом последствия Второй мировой войны, доступ к экономическим возможностям в секторе услуг (мужская «монополия» здесь закончилась), возросшая роль общественных институтов – прежде всего школ – в воспитании детей, а также увеличение значимости общества потребления.
Брак трещит по швам
По сути, роль женщины в обществе благодаря демографическому переходу радикально изменилась – стала более активной, пишет исследователь. Однако эти трансформации привели к негативным последствиям – девальвации института брака.
Отношения мужа и жены, мужчины и женщины стали более «волатильными». Эмансипированные дамы начали по-другому воспринимать супружество. Оно перестало быть пожизненным, появилась возможность замены «неправильного» партнера. Жизненные стратегии в этом смысле приобрели большую вариативность.
Выгода развивающихся стран
Снижение темпов роста населения в развивающихся странах (под ними автор статьи подразумевает Китай, Коста-Рику, Иран, Марокко, Тунис, Венесуэлу, Турцию и ряд других стран) позволит им существенно повысить уровень жизни людей и модернизироваться, убежден Дэвид Реэр. Почти во всех названных странах улучшается здоровье взрослых и детей, растет уровень образования и доля работающих женщин, общество существенно перестраивается. В этих странах экономический рост пока с отрывом опережает рост численности населения.
Вместе с тем, старение населения в развивающихся странах будет идти намного быстрее, чем в Европе, отметил эксперт. Это объясняется более высокими темпами снижения рождаемости и смертности, чем в странах-лидерах демографического перехода. Почти в каждой развивающейся стране из названной выборки число рождений неуклонно сокращалось на рубеже XX -XXI века. За последние 15-20 лет общее число рождений в Китае и Тунисе снизилось на 31%, в Иране – на 33%, в Марокко – на 19%, указывает Реэр.
Если эта тенденция сохранится (а есть все основания этого ожидать), то пойдет быстрое старение населения, пишет эксперт. Через несколько десятилетий эти страны столкнутся с сокращением населения в трудоспособном и репродуктивном возрастах, что скажется как на рынке труда, так и на будущем числе рождений. Таким образом, для развивающихся стран важнейший вопрос состоит в том, как долго будет открыто демографическое окно возможностей для экономики.
Поторопиться воспользоваться демографическими бонусами
Это многообещающее окно вряд ли будет открыто слишком долго, считает Дэвид Рэер. Лишь для Китая, у которого на фоне государственной политики ограничения рождаемости остается все еще относительно молодое население, срок доступности окна возможностей может составить до 40 лет. Впрочем, и в Китае перспективы непростые (см. об этом статью «Экономика Китая зависит от его демографии») – сокращение доли трудоспособного населения, что ожидается уже в ближайшее десятилетие.
Остальным странам, полагает эксперт, дано еще меньше времени на то, чтобы воспользоваться шансами социально-экономических трансформаций. Этот срок колеблется от 10 до 30 лет. «Трудно удержаться от опасения, что, когда окно возможностей закроется, уровни социального, экономического и институционального развития во многих из этих стран могут быть недостаточными», – подчеркивает исследователь. В любом случае, они должны мобилизовать свои силы и по возможности быстро завершить процесс своего развития, заключает Дэвид Реэр.
